Василий Верещагин – художник, победивший время

Василий Васильевич Верещагин – художник, имя которого начинается с трех «В», с буквы победы, как будто имя его гласит: “Victoria, Victoria, Victoria”, что вместо троекратного «Ура» означает троекратную победу. Победу над войной, над временем и над мнением общества. Верещагин писал свои картины с документально точными деталями, прорисовывал каждый узор на одежде, а лица людей, которых он запечатлел на своих полотнах, полны выразительной мимики, взгляд отражает мысли, а поза говорит многое о самом человеке.

За изображения Христа в образе обычного человека его хотели предать анафеме. Один религиозный фанатик даже испортил несколько картин, облив кислотой. Василий Васильевич изучал людей, много путешествовал, делал наброски, записывал. Он посетил 66 стран и написал около двадцати книг. Свои выставки он обставлял с особым колоритом, а картины обрамлял в потрясающие резные рамы, для каждой была своя.

Однажды, на выставке, где показывали картины Верещагина, изображающие батальные сцены, один высокопоставленный чиновник возмутился картиной «Забытый», где изображен воин, оставленный на растерзание птицам. Гражданин этот сказал, что забытых в русской армии нет. Но они были. В одном из сражений Верещагин потерял младшего брата, он так и не смог разыскать его на поле битвы. Возмущению со стороны других чиновников подверглись и ещё несколько батальных картин художника, написанные слишком правдиво.

Верещагин, глубоко задетый этими высказываниями, говорил своему другу после того, как уничтожил несколько своих картин из этой серии:

“Я пожег те картины, что им кололи глаза. Я дал плюху тем господам”.

От тех трёх картин сохранились лишь наброски в карандаше. Павел Третьяков, купивший Туркестанскую серию картин Верещагина, выставил утерянные картины в своей галерее в виде больших фотографий карандашных зарисовок.

Детство и юность художника

Шел 1842-й год. 26 октября в городе Череповце в семье дворян Верещагиных из Новгородской губернии родился мальчик Василий. Отец новорожденного был предводителем уездного дворянства своей губернии, а мать – образованной женщиной татарского происхождения. Благодаря ей мальчик полюбит книги, особенно исторические. На роду Василию уже было написано кем стать, так как по линии отца все мужчины отдавали долг родине на военной службе. При чем делали они это ещё со времен Екатерины Великой.

С детства мальчик имел тягу к рисованию. Однажды он засмотрелся на платок своей няни. Он был красив и разноцветен, на нем удалая тройка лихо мчалась прочь от догоняющих её волков. Художник вспоминает этот момент из детства:

«Я скопировал очень быстро и так верно, что няня, папа, мамаша и многие приезжие дивились и хвалили меня. А всё-таки никому и в голову не могла прийти мысль, что не худо бы дать мне художественное образование: сыну столбовых дворян сделаться художником – что за срам!».

Несмотря на талант и любовь мальчика к искусству рисования, его отдали в петербургский морской кадетский корпус. Это не смогло умалить его тягу к живописи и желания рисовать самому. Юноша находил для любимого занятия время. Даже в период учебы он посещал занятия в художественной школе. Учебу в кадетском корпусе Василий закончил на отлично в звании мичмана. Преподаватели и родители прочили ему блестящую карьеру на военном поприще, но юноша пошел против воли отца и вопреки мнению общества.

Карьеру военного Верещагин делать не стал, он попросил об отставке и подал прошение зачислить его в Академию художеств. Отец юноши более чем негодовал, он был в гневе, ведь сын Василий нарушил семейную традицию, в отличие от других сыновей, продолживших военную службу. Упоминать имя сына, принимать его дома отец запретил, а также лишил его всяческой финансовой помощи и наследства. Это ни в коей мере не подействовало на решение молодого человека заняться творчеством.

В Академии художеств Василий Верещагин очень скоро показал свои способности. Его талант заметили преподаватели и сокурсники. Эскизу Верещагина под названием «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом» присудили серебряную медаль совета Академии. Этот эскиз он написал на трехметровом полотне картона, также получив похвалу, но по какой-то причине разрезал его и сжег, как Гоголь второй том «Мертвых Душ». Как говорит искусствовед Татьяна Юденкова:

«Он был человеком очень страстным, очень темпераментной натурой».

Копировать Верещагин никогда не любил, считал, что в этом нет смысла, всегда придумывал свои сюжеты картин. Большая часть его первых работ выполнена в графике. Тем не менее, эти карандашные рисунки поражают своей живостью, точностью деталей и яркой мимикой героев. Очень советую ознакомиться с графическими работами Верещагина, это красиво, интересно и познавательно. Его творчество в целом хорошо охарактеризовала искусствовед Светлана Капырина:

«Верещагин – это как ледокол в искусстве. Он идет своим путем всё равно, многое рушит на своем пути, но идет и никого не слушает в живописи, в искусстве и поэтому он был очень самостоятельным, неординарным».

Военно-полевое творчество Верещагина

Однажды отставного офицера Верещагина пригласили на разговор в военное ведомство, где предложили поехать на Кавказ, можно прямо сказать, в качестве такого неприметного шпиона-разведчика. Ему предлагалась свобода действий в обмен на необходимые данные. Художник должен был вести путевой дневник, где необходимо было описывать всё, что он видел и мог услышать на Кавказе, так как после его присоединения, настроения там были отнюдь не дружелюбные и не спокойные. Кавказцы хоть и были покорены, но мириться с этим хотели далеко не все из них.

Верещагин путешествовал по военной грузинской дороге, делая зарисовки местности и различных объектов, особенно стратегически важных. Неприметного художника никто не заподозрил в наблюдениях, и он спокойно общался с местным населением, узнавая какое там преобладает отношение к установившейся власти. Сам художник на тот момент был вполне доволен своим положением, ему нравилось путешествовать, а главное, он свободно творил.

Через четыре года свободной и спокойной жизни молодой Василий попал в эпицентр военной кампании по присоединению Туркестана к России. Верещагин не отсиживался в штабе. Он ходил в разведку, участвовал в рукопашных боях, принимал активное участие в сражениях. Тогда художник понял, что вне зависимости от вида войны, будь она захватническая или оборонительная, в любом случае приносит она только горе, боль и страдания, и нет в ней ничего благородного. У молодого художника возникает великая цель, о которой он говорил:

«Выполнить цель, которой я задался – дать обществу картины настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражения в бинокль из прекрасного далека. Нужно самому всё прочувствовать, проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, болезни, раны. Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом, иначе картины мои будут не то».

И выполнял свои слова Верещагин очень наглядно. При штурме Самаркандской крепости художник проявил себя как отважный и решительный воин. Он был одним из солдат, защищавших её от вражеских войск. Василию Васильевичу дали орден за мужество и отвагу – Святого Георгия четвертой степени. Серия картин, вышедшая из-под кисти Верещагина в тот военный период, называется Туркестанская. Впоследствии всю её купит известный коллекционер Третьяков.

Туркестанскую серию характеризует то, что некоторые картины как бы являются продолжением других. Например, идет штурм крепости, солдаты наступают. Затем следует картина, изображающая сражение за эту крепость, и ещё одна, где победители этой схватки торжествуют. Действия на этих картинах происходят, если сравнить с кинематографом, от кадра к кадру. Например, к таким картинам можно отнести в хронологическом порядке «Высматривают», «Нападают врасплох» и «Окружили, преследуют», последняя из которых была затем сожжена Верещагиным из-за критики на выставке.

Успех и новая война

По окончании Туркестанской кампании у Верещагина было две персональных выставки в столице. Его имя стало на слуху у многих людей. Батальные картины показали войну с другой стороны, открыли все её неприглядные стороны. Картины Василия Верещагина многие ругали, но многие ими и восхищались. Среди сторонников творчества художника были Крамской и Третьяков. Люди же, привыкшие к нейтральным салонным картинам, были сильно удивлены реализмом на полотнах Верещагина. К картинам Туркестанской серии относятся: «Победители», «Торжествуют», «Русский лагерь в Туркестане» и многие другие.

На всех этих картинах война была показана без идеализации и показной доблести, во всех её проявлениях, без прикрас. Военные затравили художника, так как им не понравилось его обращение к людям через свои картины с целью донести, что война – это нечто нечеловеческое и неестественное. Тем не менее, поступило предложение присвоить Верещагину звание профессора Академии художеств. От него он публично отказался, сказав:

“Все чины и отличия в искусстве безусловно вредны”.

Мирное время было недолгим, началась новая русско-турецкая война, предполагающая упрочение влияния Российской империи на Балканах. Наш художник и здесь оказался в эпицентре военных действий. В эту кампанию он пишет «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной», «Нападают врасплох», «После удачи», «Перед атакой. Под Плевной», «Шипка-Шейново», «Каннивал» и другие. Участвуя в атаке на турецкий пароход, Верещагин получает серьезное ранение, но восстановившись, снова творит в гуще событий. Журналист Немирович-Данченко, очевидец тех событий, рассказывает:

“28-го Скобелев повел войска на штурм. Несколько редутов взяли штыками. Бой был упорный и отчаянный, кругом люди падали как мухи, злобным шипением пули уходили в снег Казанлыкской долины. И посреди этого ада Верещагин, сидя на своей складной табуретке, набрасывал в походный альбом общую картину атаки”.

Балканская серия работ, как и Туркестанская, произвела большое впечатление на публику, а сам художник говорил:

“Картины о той войне – прямое обвинение всем, кто её развязал. Передо мной, как перед художником – война, и я её бью, сколько у меня есть сил. Сильны или действительны мои удары – это другой вопрос, вопрос моего таланта, но я бью с размаху и без пощады”.

В прессе о войне говорили лишь то, сколько побед оказалось одержано, сколько территории отвоёвано, а Верещагин показал все откровенные ужасы войны, как никто и никогда ещё в Европе. Василий Васильевич считал, что очередная война не принесла решений геополитических проблем, а лишь забрала тысячи человеческих жизней. Конечно, такие мысли расходились с политикой власти, наследник престола отозвался о художнике следующей фразой:

“Либо Верещагин скотина, либо совершенно помешанный человек”.

Провластные критики приписали Верещагину нигилистские взгляды и отсутствие патриотизма. Всё это давление отозвалось в художнике не лучшим образом:

“Больше батальных картин писать не буду, баста. Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу. Выплакиваю буквально горе каждого раненного и убитого. Я сам прошел через все эти ужасы, им никогда не понять этого. Я найду себе другие сюжеты”.

Другие идеи, действительно, были у Верещагина. Он хотел создать цикл картин, отражающих подвиг русского народа в войне с Наполеоном. Так появилась серия «1812-й год». Её художник в 1902 году повез на выставку в Нью-Йорк. Эта выставка была грандиозной, стены помещения были украшены бархатным полотном и экзотическими тканями с восточным узором.

Саму экспозицию дополняли предметы быта, оружие, развешанное на стенах, и музыкальные инструменты. Картины, наравне с естественным светом, освещало ещё электричество. Чтобы воссоздать русскую атмосферу, Верещагин выписал из России певчих и музыкантов. Среди картин этой серии были: «Мир во что бы то ни стало», «В покоренной Москве», «Конец Бородинского сражения», «На этапе. Дурные вести из Франции» и прочие.

Выставка, конечно, имела большой успех, но все затраты на её организацию ввергли художника в большие долги, он не мог даже вернуться домой. Чтобы рассчитаться со всеми долгами, Верещагину нужно было продать картины, и он выставил их на аукцион. Он также написал письмо в столицу с прошением спасти полотна, но ответа от властьимущих не поступало. Находясь уже на грани отчаяния, Верещагин всё же получает депешу с короткой резолюцией на его прошении, написанной императором:

“Хорошо, картины его мы купим за счет казны, пусть возвращается”.

Ушел в процессе творения

Верещагин любил путешествовать, любил Восток, но то был всё Ближний Восток – Кавказ и Туркестан, а его более привлекал солнечный колорит Дальнего Востока – Япония, куда он и отправился после других стран в своё последнее путешествие. Эта страна поразила его своей действительностью, здесь он пишет свою японскую серию. Верещагин, как бы предчувствуя что-то надвигающееся, говорил перед поездкой:

“Еду в страну, очень враждебно к нам настроенную”.

Хотел писать солнечные мирные картины, но опять помешала война, начавшаяся в 1904-м году между Россией и Японией. Последняя, без объявления войны атаковала эскадру русских судов в районе Порт-Артура.

Верещагин не мог остаться в стороне, несмотря на возраст (61 год), он отправился на развернувшийся театр военных действий. 31 марта состоялась последняя батальная сцена в жизни художника. На броненосце «Петропавловск» вице-адмирал Макаров отправился навстречу противнику, его сопровождало ещё несколько судов.

Утром японцы открыли огонь. «Петропавловск» ответным огнем заставил их отступить, но сам недалеко от полуострова Тигровый хвост подорвался на мине. От этого взрыва сдетонировали заряды броненосца, и объятый пламенем, он ушел под воду. Всё происходило очень быстро, выжило лишь 80 человек, а среди 650-ти погибших оказались Макаров и Верещагин, который рисовал всё происходящее во время боя.

“Верещагин был иным, другим, я бы сказала, гораздо более мощной, сильной, страстной личностью, чем его современники, которые создавали, наверное, не менее важные художественные произведения и делали не менее прорывные шаги и открытия” – говорит о художнике генеральный директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.

И действительно, он был необычным человеком, пацифистом, преследуемым войной. Верещагин страстно пытался доказать, что война – сущее зло, несущее лишь смерть и разрушения. Его картина «Апофеоз войны» – прямое тому доказательство. Даже современники художника говорили о том, что его картины будоражат умы не только в двух российских столицах, но и в Берлине, Париже, Лондоне и других городах мира.

Он всегда был честен и откровенен в своём творчестве. Его «Бурлаки» отражают тяжелое положение крестьянства в царской России, а серия «1812-й год» закрыла для него Францию. Верещагин не получил Нобелевскую премию мира из-за слишком честного изображения великого Бонапарта во всём его ничтожестве в сожженной Москве. Даже на Всемирную выставку оскорбленные французы не пустили художника, правдой подрывающего величие государств и людей.

Жены Верещагина были для него не только любимыми женщинами, но и помощницами в творчестве. Первая жена Элизабет Мария Фишер стала соавтором книги «Очерки путешествия в Гималаи г-на и г-жи Верещагиных». Лидия Васильевна Андреевская – вторая жена художника играла на его выставках на пианино, создавая творческую атмосферу.

Сегодня многие картины Верещагина, ранее не выставлявшиеся, реставрируют, чинят необыкновенные рамы. На выставках этого художника прошлого есть о чем задуматься и современному человеку, так как войны по-прежнему идут, люди гибнут, а геополитика стоит на первом месте. Когда Верещагина номинировали на Нобелевскую премию мира он сказал:

“Одни распространяют идеи мира своим увлекательным могучим словом, а я проповедую то же посредством красок”.