Слово «поребрик» в русском языке появилось задолго до основания Петербурга. Примерно с XV века каменщики Новгорода и Пскова так называли орнаментальную кладку на фронтонах и куполах храмов: ребра кирпичей выступали за границу стены, создавая узор. В XVIII веке «поребрик» как древнее слово северо-запада России получило новое региональное значение «дорожного разделителя».
По другой версии, «поребрик» в значении «заграждения по бокам (ребрам) дороги» — калька с немецкого языка. Rippensteine (буквально «ребра» + «камни») — так в средние века называли оконные переплеты и нервюры готических храмов (выступающие ребра свода), а в Новое время и наши дни — фигурные камни для специальной дорожной разметки.
Как выглядели первые поребрики в Петербурге? Вдоль мостовой сначала устанавливали деревянные или каменные столбы. По мере благоустройства города их вытеснили «бортовые камни» (стандартизированное название бордюров и поребриков).
Московские улицы вслед за петербургскими тоже обзавелись разделителями между тротуаром и проезжей частью. Но подходящего регионального термина в обиходе у москвичей не было, им пришлось заимствовать слово из другого языка.
К XIX веку в моде был уже не немецкий, а французский язык. Пригодилось уже известное слово — «бордюр» (bordure, от border — «граница, край» + суффикс -ure): так называли декоративные насаждения для зонирования парков, а также рамочные интерьерные или книжные орнаменты.
