Неукротимый дух романтика – почему Теодора Жерико не ценили его современники

Не секрет, что многим новаторам приходится очень нелегко, и искусство не является исключением. Это же можно сказать о Теодоре Жерико. Талантливейший живописец стал одном из первых представителей романтизма, однако его старания так и не были оценены по достоинству современниками.

Глядя на картины Жерико, многие его соотечественники брезгливо кривились. Его считали слишком «обыденным», слишком «приземлённым». На самом же деле мастер старался правдиво показать действительность, донести мысли и чувства своих персонажей, затронуть сердца. Всё это ему удалось, но спустя немалое время. Не его современники, но более поздние поколения поймут великую ценность творений живописца. Но как Жерико открыл новый путь в искусстве? Какая участь ждала художника, которого не понимал его век? И что раскрывают нам бессмертные полотна гения?

Непонятый мастер

История искусства знает немало одарённых людей, которым приходилось бороться за хлеб насущный, доказывая современникам, что их творчество заслуживает внимания. К счастью, Теодор Жерико не принадлежал к таким мастерам. Он был весьма состоятельным человеком, а потому искать средства на жизнь не приходилось. Но что такое быть непризнанным мастером, он всё же познал в полной мере.

На протяжении всей жизни Жерико чувствовал себя человеком, который остался «за бортом» признания. Полотна, над которыми он много и тяжело трудился, которые старался доводить до совершенства, оказывались ненужными публике. Зрители считали его картины приземлёнными и банальными. А ведь, по сути, Жерико писал то, что и правда можно было увидеть на земле. Он не пытался изображать заоблачные дали или мифических красавиц. Напротив, он выступал за правду в живописи – вот только это в его времена не поддерживалось большинством.

Монументальные полотна, которые прославляли «сильных мира сего», казались Теодору Жерико неинтересными. Как тонко чувствующий человек, истинный «психолог» живописи, он желал виртуозно передавать чувства своих персонажей, делясь ими со зрителями. Увы, понять и оценить это мог далеко не каждый. Каким же был тернистый путь мастера?

Он обожал лошадей

Будущий живописец появился на свет в Руане в 1791 году. Его отец был зажиточным человеком, сумевшим скопить значительное состояние. Жерико-старший на протяжении многих лет владел табачными плантациями, занимался торговлей табаком, которая приносила немалый доход. Мать Теодора была представительницей знатного семейства, принадлежавшего к высшему свету Нормандии.

Мать Теодора умерла, когда тот был ещё подростком. После этого воспитанием мальчика стал заниматься отец. Интерес к рисованию Теодор стал проявлять ещё в детские годы. Родитель, видя способности сына, не стал препятствовать его увлечению. Более того, Теодора поддерживал и его дядя, у которого он часто гостил в Нормандии. Приезжая сюда на каникулы, мальчик с удовольствием бывал на природе, любуясь видами и столь непривычными сельскими пейзажами. Особенно Теодору нравились лошади. В дальнейшем он не раз будет изображать этих прекрасных животных на своих полотнах. Юный Тео делал зарисовки на полях и в конюшнях, наслаждаясь великолепием и изяществом лошадей, которые в ту пору были его главным источником вдохновения.

Противоречия с наставником

В 1808 году юноша поступил на обучение к Карлу Верне. Тот славился как мастер масштабных полотен, батальных сцен, рассказывающих о прошлом и настоящем Франции. В его мастерской Теодор приобрёл первый опыт создания «серьёзных» полотен, но большую часть времени всё равно посвящал рисованию лошадей. У Верне Жерико увидел немало гравюр английских живописцев с изображением животных. Были здесь и кони. Рассматривая их, Теодор мечтал в будущем создать не менее впечатляющие гравюры или полотна.

Впрочем, у Верне и его подопечного были несколько разные подходы к живописи. Несмотря на то, что у учителя и ученика имелся огромный интерес к рисованию лошадей, принципы Верне казались Теодору слишком обыденными. Наставник тяготел к чему-то лёгкому и элегантному. В то же время ученик стремился создать нечто серьёзное и впечатляющее. Однажды, как рассказывали, Жерико даже бросил в сердцах:

«Да одна моя лошадь сожрала бы шесть лошадей Верне!».

Новый учитель

Разумеется, после этого говорить о взаимопонимании между Верне и Жерико не приходилось. Покинув мастерскую своего учителя, Теодор отправился на поиски человека, который бы лучше сумел его понять. Его новым наставником оказался Пьер Герен. Как отмечал Этьен Делеклюз, этот человек обладал прекрасными способностями и талантами педагога:

«Герен был единственным в то время – после Давида во всяком случае, – кто питал действительное расположение к педагогике».

У Герена Жерико получил большую творческую свободу. Наставник не пытался навязывать своим ученикам собственные взгляды и не требовал регулярно посещать занятия. По сути, Теодор приходил в его мастерскую только для того, чтобы пообщаться с другими учащимися и получить возможность создавать картины с натуры.

Энергия и сила

Соученики Жерико сразу же признали неоспоримое первенство новичка. Он с лёгкостью мог зарисовать любой предмет. Ни больших усилий, ни труда «в поте лица» ему не требовалось – от природы он имел уникальные данные, его талант был действительно удивительным.

При этом в ранних работах Теодора нас поражает не столько точность изображения, сколько невероятная энергия, вложенная в картины. Порой шероховатые или грубые мазки приводили Герена в ужас, однако он, подсознательно чувствуя некий особенный талант ученика, не стремился «переломить» его. Впрочем, поменять взгляды Жерико было бы очень непросто. Он обладал бешеным темпераментом и энергией, которая, казалось, способна сбить с ног.

Уже тогда, во время обучения у Герена, сложились основные технические принципы Теодора Жерико – не под чьим-то влиянием, но, если можно так сказать, сами по себе. Его ничто не связывало с классической правильностью и точностью. Краски он смешивал густо, причём каждый его мазок был толстым, энергичным. Кстати, за эту особенность однокашники Жерико прозвали его «тестомесом».

Самый большой успех

Итогом нескольких лет обучения стала картина «Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку», которая в 1812 году была представлена в Квадратном зале Парижского салона. За эту работу автор получил золотую медаль, причём картина вызвала большой интерес у французов.

В ту пору Франция гордилась своей «Великой армией», не догадываясь о скором её разгроме в России. Словом, Жерико сумел и продемонстрировать свои таланты, и угодить публике. Кстати, на выставке побывал и немолодой Жак-Луи Давид. Увидев картину Жерико, он удивлённо рассматривал её некоторое время, после чего заметил:

«Откуда это? Я не знаю этой кисти».

Казалось бы, успех только начинал приходить к молодому Жерико. Однако на самом деле в ту пору он находился на вершине славы. Вскоре в Париже стали получать печальные известия о гибели множества французских солдат на просторах России. Наполеон потерял всю свою блестящую армию, вернувшись в Париж лишь с жалкими её остатками.

Внешние обстоятельства

После позорного бегства Бонапарта из России началась новая мобилизация. Жерико должны были призвать на службу, однако он отправил вместо себя некоего Клода Пети. Такая практика была вполне нормальной – воевать за Наполеона теперь никто не рвался, а состоятельный человек вполне мог найти себе «замену», выполнив приказ императора пополнить армейские ряды. Отцу Теодора такая замена обошлась в 4 тысячи франков.

Уклонившись от призыва, Теодор Жерико практически «поселяется» в Лувре. Он снова занимается живописью и лошадьми, а в музее получает возможность ознакомиться с новыми экспонатами, трофеями, привезенными французами из разных уголков Европы.

Жерико часами пропадает в Лувре, рассматривая фрески, гравюры, картины. Разумеется, особенное его внимание привлекают произведения искусства, где присутствуют кони. Кроме того, свободное время мастер проводил в версальских конюшнях, где продолжал создавать свои картины.

Живописец лошадей

Ещё в юности, делая эскизы вместе с ровесниками, Теодор не разделял восхищения товарищей, которые восторгались драгунами и уланами. Куда больше его интересовали их кони. Вот где были и грация, и красота, и сила! В 1811-1813 годы он создал ряд картин, посвящённых знаменитым скакунам. При этом живописец работал с животными так же, как с людьми. Он изучал характер своего натурщика, его повадки, интересы, внешние особенности.

Одной из самых ярких картин того периода стала «Белая лошадь Наполеона под красной попоной», за которую автор удостоился премии от самой императрицы Марии-Луизы. Лошади Жерико, изображённые на его полотнах, чаще всего помещены в определённую (чаще природную) среду. Он стремился избегать ярких контрастов и много работал над светотеневыми решениями полотен. Такие принципы вместе с характерными энергичными мазками живописца станут своего рода «визитной карточкой» его творчества.

Сам живописец не пытался подражать великим мастерам прошлого, хотя, несомненно восхищался их творениями. При этом автор тяготел к правдивости и масштабности, за что и будет наказан публикой (но об этом расскажу чуть позже). Он придавал большое значение ритму, экспрессии, при этом не пытаясь копировать кого-либо из гениев прошлого. Как отмечали искусствоведы:

«Он стремился постичь тайну огромной жизненности, масштабности образов произведений старых мастеров, их воздействия на современного зрителя. Стремясь к искусству активному, действенному, он жаждал найти примеры того же понимания и в предшествующие времена. Этим определялась направленность его поисков».

«Неправильная» картина

Но, несмотря на погружение в творчество, работы этого периода дают понять – в это время мастер пребывал в постоянной тревоге, чему способствовала обстановка в стране. В 1813 году многие французы понимали, что вскоре союзные войска доберутся и до их страны. Война, затеянная Наполеоном, привела к самым неожиданным последствиям. Но, несмотря на это, Бонапарта снова начинали воспринимать как спасителя и защитника нации. В ту пору Жерико создаёт свою знаменитую картину «Раненый кирасир, покидающий поле боя».

Если сравнить её с работой, принесшей Теодору успех («Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку»), то увидим и даже почувствуем абсолютный контраст. Теперь мы видим не триумф и доблесть, но отчаяние и боль, которые буквально пронизывают полотно. Публика не приняла этой работы. Французы всё ещё верили в спасительную силу Наполеона и не хотели видеть суровой правды, которую открывал им Жерико. Мастер так и не приобрёл понимания современников, которые не желали разочаровываться в собственной армии.

На Салоне 1814 года, где была представлена картина Жерико «Раненый кирасир, покидающий поле боя», его произведение стало единственным напоминанием о том, что эпоха Наполеона уходит в прошлое. Полотна остальных живописцев на выставке были нейтральными – мастера старались не затрагивать то, что ранило сердца многих французов. В итоге критики постарались «не заметить» произведение Жерико, оставив его за пределами своего внимания, а значит, и внимания публики.

Метания Жерико

Эта неудача стала тяжёлым ударом для мастера. В тот период многие его поступки были обусловлены смятением и отчаянием, в которых он пребывал. Даже биографы, детально изучавшие жизнь художника, затрудняются сказать, что руководило его поступками в ту пору. Не так давно уклонившись от службы в армии, Жерико вдруг переменил своё решение и приобрёл патент на службу в мушкетёрской роте, одном из элитных подразделений. Правда, служил он не Бонапарту, но воцарившемуся Людовику Восемнадцатому.

Когда наступили Сто дней Наполеона, Жерико был среди войска, которое сопровождало бежавшего короля Людовика. Затем, по всей видимости, осознав, что служба ему не по душе, Теодор переоделся крестьянином и перебрался в Нормандию, где жил некоторое время. И здесь, невзирая на все предшествующие потрясения, живописец создал картины, которые искусствоведы считают лучшими его произведениями. К той поре завершилось формирование уникального стиля живописца, а мастера стали занимать новые темы.

Вернувшись в Париж, Жерико начинает работать над картиной «Потоп», которая была вольным переосмыслением работы «Потоп» Николы Пуссена. Именно в этой картине были заложены основы его дальнейшего творчества, которые можно заметить в более известных полотнах.

В Италии

А в скором времени живописец получил возможность отправиться в Италию. Здесь, как и многие его коллеги, Жерико знакомился с великими творениями истинных гениев искусства. Огромное впечатление на него произвели фрески Сикстинской капеллы, он видел многие рисунки и эскизы Микеланджело, о которых живописец отзывался с неподдельным восторгом.

Одной из картин итальянского периода стало полотно «Бег свободных лошадей в Риме». В ней ярко выражена гордость автора своими экспрессивными приёмами, а также истинно романтической подачей сюжета. Несмотря на то, что публика часто не понимала и не принимала его картин, Жерико не собирался отходить от своих принципов. К слову, многие коллеги подмечали и необыкновенную энергию, и великий талант мастера. Пьер-Нарсис Герен говорил о нём:

«В Жерико сидят три-четыре художника сразу».

Но путешествие в Италию не принесло много радости художнику. По всей видимости, сказались одиночество, тоска и чувство покинутости, которые в ту пору терзали душу живописца. Он не представлял, какие выдающиеся творения может ещё создать. А ведь самая знаменитая картина Жерико была ещё впереди.

Масштабная работа

В 1817 году была опубликована книга «Полное описание крушения фрегата «Медуза», входившего в состав экспедиции в Сенегал в 1816 году», написанная Александром Корреаром и Анри Савиньи. В этом произведении рассказывалось о трагическом эпизоде из жизни французского флота. Спасшиеся пассажиры и члены команды корабля на протяжении тринадцати дней во время своих скитаний терпели горести и лишения.

Сюжет этот взволновал Теодора Жерико. Он тут же решил, что такая история может послужить основой для создания масштабной картины. Ещё до того, как взять в руки кисти и краски, мастер детально изучил доступные ему документы о гибели плота. Кроме того, он встретился с плотником, который служил на фрегате, попросив того сделать точный макет корабля в миниатюре.

Сам живописец изготовил фигурки людей из воска, рассматривая их при помощи камеры-обскуры. Он нередко отправлялся в больницы и морги, рассматривая облик мертвецов и делая зарисовки их голов. Затем Жерико поехал в Гавр, где делал эскизы неба и моря.

Великая картина

Сделав столь грандиозную предварительную работу, художник решил остановиться на одном из самых драматичных моментов этой истории. Он выбрал эпизод утра последнего дня скитания плота. После многодневного дрейфа лишь немногие остались в живых, и им посчастливилось увидеть корабль «Аргус», ставший спасением для несчастных скитальцев. Как отмечал друг мастера Антуан Монфор, Жерико приступил к написанию сразу же. Он не готовил холст, не создавал подмалёвка, не делал первоначальных набросков:

«Я наблюдал, с каким пристальным вниманием он смотрел на модель, прежде чем коснуться кистью полотна; казалось, он был крайне медлителен, хотя на самом деле действовал быстро: его мазок ложился точно на свое место, так что необходимости в каких-либо исправлениях не возникало».

«Плот «Медузы» и сегодня многие ценители живописи называют лучшим творением Жерико и величайшим произведением французской живописи. Однако у французских критиков той эпохи полотно вызвало неоднозначную оценку. Как часто бывает, то, что не смогли оценить на родине, поняли и оценили за границей. Картина появилась на выставке 1820 года в Лондоне, причём имела огромный успех у публики.

Английские критики с восхищением отзывались о Теодоре Жерико, сравнивали его с великим Микеланджело, а его картину называли истинным шедевром. Поскольку сам автор имел право на треть выручки от продажи билетов на выставку, появление «Плота «Медузы» в Лондоне стало успешным и для самого мастера.

Скандальный роман

Что касается личной жизни живописца, то здесь он тоже имел все шансы обрести счастье, но судьба приготовила ему непростое испытание. Жерико был хорош собой, имел превосходную осанку, лихо держался в седле. Дамы были без ума от красавца-художника. Как отмечал в одном из писем сам живописец:

«Одна дама, не первой свежести, но еще довольно красивая, вбила в голову, что влюблена в меня. Называет богом живописи – должно быть, ей приятно любить бога…».

Однако он влюбился в супругу собственного дяди, Александрин Карюэль. Молодая женщина ответила взаимностью Теодору, но счастье было недолгим.

Вскоре их роман был раскрыт, что привело к большому скандалу в семье. В свалившихся на голову родных несчастьях и раздорах Жерико обвинял себя. Он решил, что более не может находиться на родине и отправился в Италию. Что было далее, вы уже знаете. Но даже успех картины «Плот «Медузы» не смог развеять чёрной тоски мастера, вызванной неурядицами в личной жизни.

Последние годы

Уже в тридцатилетнем возрасте Теодор стал вызывать беспокойство своих родных. Семья его обратилась в психиатрическую клинику. Дожидаясь консилиума врачей, Жерико написал целый цикл портретов пациентов больницы.

Проблемы с психикой у художника усиливались на фоне развивающегося туберкулёза. Также добавляла своё и травма, полученная в 1822 году. Участвуя в скачках, Жерико упал и повредил позвоночник. С той поры сильнейшая боль стала его постоянным спутником. Падение окончательно подорвало здоровье живописца.

В 1824 году, спустя полтора года после несчастного случая, он умер от заражения крови. Теодор Жерико стал одним из тех талантливых людей, которые, прожив совсем немного, оставляют нам свои бессмертные произведения. Полотна живописца были не просто его картинами – в них находятся частичка души, характера, истинной сути этого яркого человека.

На обложке: Фрагмент картины Горация Верне «Портрет Теодора Жерико», 1822 – 1823 годы. Местонахождение: Музей Метрополитен, Нью-Йорк, США