Григорий Горин и Олег Янковский познакомились в 1974 г. Марк Захаров пригласил артиста в «Ленком». Впервые встретив драматурга, Янковский вспоминал, что это был «высокий статный человек, известный в творческом мире своими юмористическими пьесами».
Горин был центром театральной Москвы, а Янковский только начинал театральную карьеру. По-настоящему сблизились драматург и актер на съемках «Мюнхгаузена».
Саратовский говор немецкого барона
Съемки фильма начались в 1979 г. Считается, что Захаров, успевший к тому времени разглядеть актерские способности Янковского, в роли хитрого и ироничного барона видел только его. Но против были худсовет, считавший Янковского слишком молодым для образа, и сам Григорий Горин, видевший Янковского в образе жестких и серьезных персонажей.
Однако сам Олег Янковский вспоминал, что его кандидатура едва ли рассматривалась как основная. Спустя годы в одном телевизионном интервью он рассказывал:
«Захаров и Горин в то время были близки с Андреем Мироновым. А так как их совместные постановки – это всегда исповедальная работа, то доверяли они ее только надежным проверенным людям».
Возможно, что-то не получилось с Мироновым или Захаров действительно видел в роли Мюнхгаузена только Янковского, но Олег Иванович выполнил свою задачу безупречно. Настолько, что даже Григорий Горин признал свою неправоту в отношении актера. И даже простил ему ошибку в знаковой фразе «умное лицо – еще не признак ума» (изначально лицо было «серьезным»), хотя Горин всегда крайне негативно относился к изменению придуманных им реплик.
Но, несмотря на все восхищения молодым актером, была одна вещь, которая вызывала смех и недовольство автора сценария. На озвучании фильма выяснилось, что великолепный германский аристократ барон фон Мюнхгаузен говорит с каким-то странным саратовским акцентом, проглатывает звуки и не выговаривает даже некоторые слова. Например, в имени своей супруги Якобины фон Дуттен-Мюнхгаузен «съедались» гласные звуки.
Тогда-то Григорий Горин и посвятил Янковскому, а точнее его «удивительному дару», свое первое послание:
«Есть у природы погрешности,
С этим придется смириться.
Мне не достичь твоей внешности,
Тебе не достичь моей дикции…»
Идеальное молчание Джонатана Свифта
Вероятно, чтобы теперь уже в речи англо-ирландского писателя, публициста, философа и общественного деятеля Джонатана Свифта не проскакивал саратовский говорок, Захаров и Горин сделали персонажа Янковского крайне молчаливым. Что не мешало актеру «проговаривать» свою роль глазами, эмоциями на лице.
Конечно, молчаливый декан Свифт появился не из-за речевых дефектов актера. Эта глубокая роль, доступная только такому мастеру, как Олег Янковский. Свифт молчал, потому что разочаровался в человеческой природе. Зачем говорить, если и так все ясно?
Впрочем, безупречно отыгранный образ не помешал Горину вновь «пройтись» по недостаткам актера и в то же время восхититься его актерским даром. Когда в 1982 г. фильм «Дом, который построил Свифт» вышел на экран, драматург написал:
«Ты так талантливо молчишь, Олег,
Что молча глушишь всех коллег!»
Очаровательный Дракон
В следующем фильме Горина и Захарова «Убить Дракона» (1988 г.) Янковский должен был сыграть «безобразного и ужасного Дракона, наводящего страх на жителей и пожирающего невинных девушек». Актеру накладывали сложный грим, но, как выяснилось, лицо Янковского не поддается стараниям гримеров. Как бы они его ни уродовали, обаяние актера невозможно было скрыть.
Горин вспоминал, как на заседании худсовета по поводу кинопроб Янковского пытался убедить комиссию, что внешность актера не подходит для образа Дракона. Для убедительности он даже сочинил стихотворение:
Как Олега ни уродуй,
Нам не совладать с природой…
Зубы вставь, скриви два глаза —
Все равно красив, зараза!..
Однако художественные возражения драматурга не впечатлили худсовет. Янковский был утвержден на роль. Интересно, что, несмотря на все «антидраконовские доводы», Горин попал под обаяние Янковского и в конечном итоге все же проголосовал за него.
И снова «тот самый Мюнхгаузен»
В 1999 г. на праздновании 20-летия фильма «Тот самый Мюнхгаузен» актеры и авторы фильма собрались в цирке. Для зрителей были подготовлены номера с участием актеров, причем некоторые довольно опасные. Так, Инна Чурикова и Леонид Ярмольник выступали с хищниками.
Но рискованнее всех оказался Олег Янковский. Он решил подняться под купол цирка, словно улететь в небо как его экранный герой. Актера отговаривали, предлагали заменить дублером (мол, в темноте и на высоте зритель ничего не заметит), но Янковский был категоричен. «Мюнхгаузен славен тем, что никогда не врет!», – парировал он.
Олег Янковский с удавом на шее поднялся на несколько десятков метров и, улыбаясь, произнес свой знаменитый монолог из фильма. В тот момент, как вспоминал Горин, он и посвятил актеру свой очередной мадригал, назвав его «Янковский под куполом» или «Ода с удавом на шее»:
Не космонавт, не Копперфилд –
Янковский в небо улетает.
И сверху весело глядит,
Как цирк от страха замирает…
А я внизу дрожу вдвойне —
Ведь я придумал эту глупость…
Я жду, что зритель крикнет мне:
«Мы просим автора… под купол!..»
Но на плечах моих удав
Шипит мне в ухо, утешая:
«Не бойся, автор. Горький прав:
Рожденный ползать – не летает…»
Позже Горин вспоминал:
«Олег Янковский так прочно вошел в мою жизнь и фильмы, что я был готов долго и восторженно рассказывать о нем и в прозе, и в стихах. Послание, посвященные ему, рождались не только от избытка восхищения, но и иногда – от трудностей в работе…».
